Окаянный талант - Страница 36

Крик души совпал с дребезжаньем дверного звонка. «Кого там принесла нелегкая?» – с раздражением подумал художник. Он уже хотел открыть дверь, даже не глядя в глазок, но тут же отдернул руку.

А если это пришли коммунальщики? Олег задолжал им, кажись, за полгода. Ему уже рассказали, что в районе создана комиссия, которая передает дела должников в суд, где принимают решения о выселении злостных неплательщиков из их квартир.

– Олежка, отворяй ворота, это я! – раздалось из-за двери. – Чего топчешься?

Облегченно вздохнув, художник отодвинул защелку английского замка и на пороге встал взъерошенный мужичок в майке с блудливыми похмельными глазами. В руках он держал пластиковый пакет, который прижимал к груди так бережно и с такой любовью, словно это был младенец.

– Быстрее замыкай! – сказал мужичок, прошмыгнув мимо Олега. – А то моя, неровен час, еще углядит, куда я подался. Тогда все, хана. Забьет меня, как мамонта.

Это был сосед Олега из квартиры напротив. Его звали Андрюха. Сосед носил фамилию Горемыкин, которая здорово утешала его по жизни.

«Вот ты скажи мне, как образованный человек, – вопрошал он Олега, – может ли хорошо жить, да еще в нашей стране, человек с такой фамилией, как моя? Конечно, нет. Фамилия – это как клеймо на всю жизнь. И на весь род. Вот потому я особо и не переживаю, что не выбился в олигархи. Представляешь – банкир Горемыкин. Бред! По этой причине я и не дергаюсь. Живу, как Бог на душу положит. Одним днем. У нас так полстраны живет…»

– Давай стаканы! – суетился Андрюха возле кухонного стола.

Он достал из пакета бутылку водки, литровую банку с горячей отварной картошкой, кусок молочной колбасы, батон, пучок зеленого лука и в отдельном пакетике малосольные огурцы. «Все-таки, свет не без добрых людей», – подумал Олег, чувствуя, как рот наполняется слюной.

Без лишних слов они быстро разлили водку по стаканам (именно по стаканам; Андрюха другой тары под горячительные напитки не признавал) и выпили. Олег приналег на еду, а его ангел-спаситель тем временем задумчиво жевал зеленые перья молодого лука.

– У бабы был, что ли? – спросил он с интересом, глядя на то, как лихо Олег управляется с харчами.

– Нет. В ментовке, – не стал Олег скрывать от Андрюхи свои ночные приключения.

Андрюха был надежным человеком. Он всегда держал свой язык на привязи. В отличие от собственной жены, которая разносила сплетни по округе как сорока. Она могла трещать языком без умолку часа четыре. Олег уже не раз имел возможность убедиться в ее выдающихся ораторских способностях.

– Правда? Ну ты даешь… Бока намяли?

– Слегка.

– Повезло тебе, братан. Мне поначалу здорово попадало. Это сейчас там у меня кореша. Ежели что, и домой подвезут. Но потом надо поляну накрыть. Менты ведь тоже люди. Если к ним относишься по-человечески, то и они к тебе с дорогой душой.

– Мне трудно судить на предмет человечности наших стражей порядка. Это мой первый опыт.

– Вижу, что сильно волновался. Молотишь за двоих. Да ты ешь, ешь, закусывай. Я как знал, что ты голоден. Картошку сварил… Хорошо, что моя сейчас смотрит какой-то дурацкий сериал. Про любовь. Закрылась в зале – и не подходи. А я в это время отдыхаю. Плохо только, что мало сериалов женских дают. От силы два-три. Надо, чтобы день и ночь их крутили. Вот была бы мне тогда лафа…

– Напиши на телевидение. Так сказать, голос народа. Может, прислушаются.

– А это идея. Ну что, еще по единой?

– Наливай…

Выпили. Олег неторопливо сгрыз огурец и потянулся за куревом. Сытость пришла внезапно, и его потянуло на сон.

– Как ты насчет кофе? – спросил он Андрюху. – У меня, кажись, осталось немного зерен.

– Отрицательно. После кофе я трезвею. Зачем тогда было пить?

– Логично. Ну, как знаешь. А я себе сварю. Иначе усну прямо за столом.

– Хозяин-барин… Твои дела. А я пока отмечусь в туалете…

Кофе немного взбодрило Олега, и они допили бутылку. Андрюха повертел ее в руках и со вздохом сожаления отправил под стол.

– Не мешало бы продолжить, – сказал он с кислым видом. – Но у тебя, как я уже понял, в карманах голый вассэр, а моя куда-то бабки заныкала. Спрячет, а потом сама не может найти, где положила. Я однажды нашел целых пять тысяч. Погудел конкретно… Знаешь, где они лежали? Никогда не догадаешься. В старом утюге. В асбестовую ткань были завернуты – на всякий случай. У нее сейчас новый утюг, импортный. Мой подарок ей на день рождения. Чтобы не зудела: ой, у Машки то, у Машки сё, куда не кинь взглядом, везде новье, а у нас даже утюг пенсионного возраста… Бесконечная песня.

– А как ты вычислил, что деньги в утюге?

– Нечаянно. Хотел робу после стирки прогладить старым утюгом (до нового меня и на пушечный выстрел не подпускают), а он не фурычит, один проводок оборвался. Ну, я его и разобрал, чтобы отремонтировать.

– Твой случай еще раз подтверждает азбучную истину: нет ничего такого тайного, которое не стало бы явным.

– Мудрено, но не в бровь, а в глаз.

– И что потом тебе было? Не думаю, что твоя ненаглядная не сообразила, куда девалась ее заначка.

– Ха-ха… Я ж не совсем дурак, хоть и Горемыкин. Я взял старый утюг и выбросил его на помойку.

– И что, все обошлось тихо-мирно?

– Разве ты мою не знаешь? Вопила, как резаная. Я едва не оглох. Она всю помойку перерыла в поисках утюга, но нашла только пластмассовую ручку. Железо забрали бомжи, чтобы сдать на металлолом. После этого случая она не прятала от меня деньги месяца два. А потом снова принялась за старое. Ну скажи, разве от семьи сильно убудет, ежели я в выходные выпью бутылку-две? Или я мало зарабатываю?